Но Хло понимала и разделяла решение Дэйгиса вернуться немедленно. И знала, что, даже если бы он пожелал остаться, это не принесло бы ей радости. Хло думала, что, пока они не найдут способ спасти Дэйгиса, ее вообще мало что сможет обрадовать.

– Ты же присмотришь за ним, правда? – тихо промолвила Нелл.

Хло повернулась и обнаружила, что они с Сильваном внимательно на нее смотрят. Она улыбнулась.

– Я его люблю. И пройду этот путь вместе с ним, – решительно заявила она. – Не расстраивайся, Сильван, – поддразнила Хло, стараясь немного его развеселить. – Я позабочусь о твоем сыне. Обещаю.

Она снова посмотрела на Дэйгиса. Он гнался за Ианом, одновременно таща на себе Роберта, мальчишки смеялись и визжали от радости. Темные волосы горца растрепались, а точеное лицо светилось любовью.

– Знаете, если я когда-нибудь заведу своих детей, – пылко сказала Хло, – то никогда не побоюсь оставить их с этим мужчиной.

Нелл радостно рассмеялась.

– Вот и умница, девочка, – одобрительно произнесла она.

И Сильван от всего сердца с ней согласился.

24

Дэйгис закончил наносить предпоследнюю из формул, необходимых для открытия «белого моста». Хотя они прожили в шестнадцатом веке несколько недель, в двадцать первом веке со дня их исчезновения до возвращения должно было пройти только три дня. Последнюю сложную вязь нужных символов Дэйгис собирался написать непосредственно перед отправлением.

За кругом возвышающихся мегалитов стояли его отец и Нелл, держащая на руках маленьких сыновей. Дэйгис уже давно со всеми попрощался. Сейчас их обнимала и целовала Хло. Глаза у нее и у Нелл подозрительно блестели. Как же легко, удивлялся Дэйгис, женщины принимают всем сердцем такое горе, которое мужчины изо всех сил постарались бы не замечать, надеясь обмануть самих себя. «Интересно, – думал он, – но в этом смысле они намного сильнее нас».

Пока Сильван и Нелл передавали Хло сообщения для Драстена и Гвен, Дэйгис размышлял над тем, что открылось ему прошлой ночью, после того как Хло уснула. После полуночи он прокрался обратно в библиотеку. Дэйгис был неглуп, и он заметил, что отец слишком уж резко замолчал на последних строках Пятой Книги Мананнана.

Да, Сильвану действительно было что скрывать. Дэйгису не нужно было спрашивать, почему отец утаил от него эту важную информацию, он сам все понял. Сильван всегда говорил, что пророчество отражает всего лишь «вероятное» будущее. Тем не менее Дэйгису было известно (и случай с Драстеном и провидицей Бессетой только являлся тому подтверждением), что предсказанное будущее становится наиболее «вероятным». А это значит, что его будет чертовски трудно изменить.

В Пятой Книге Мананнана косым рукописным текстом было изложено то, что станет его наиболее вероятным будущим.

«Тринадцать станут одним, и мир войдет в эпоху тьмы, которой человечество еще не знало. Неописуемые зверства будут твориться именем Драгаров. Цивилизация рухнет, а древнее зло восстанет из небытия, когда Драгары исполнят свой план мести».

Он бы никогда не позволил такому будущему стать реальностью. Любовь Хло сделала его сильнее, надежда засияла в его сердце, как маяк. И несмотря на все возрастающую в нем тьму, решимость и сосредоточенность Дэйгиса были сильны как никогда.

Он смотрел на Хло, буквально впился в нее глазами. Перед возвращением они переоделись в одежду, которую носили в двадцать первом веке, и сейчас Хло стояла перед ним в синих обтягивающих джинсах и светло-желтом свитере. Ее растрепанные кудрявые волосы спадали на спину. Кровь Дэйгиса забурлила от желания. Скоро он сможет заняться с ней любовью, но каждая минута ожидания казалась ему вечностью.

Он предупредил Хло о том, каким образом может повлиять на него открытие моста.

– Хло, я буду… не в себе. Ты помнишь, каким я был, когда мы перенеслись во времени в первый раз?

– Я знаю, – решительно сказала она. – Я знаю, что тебе понадобится.

Он стиснул зубы.

– Любимая, я могу быть… грубым.

– Я сильнее, чем ты думаешь. – Пауза, а затем слова, которые он был готов слушать вечно: – Дэйгис, я тебя люблю. И ничто этого не изменит.

Она была такой хрупкой и в то же время такой сильной и решительной. Она была воплощением всех его желаний.

– Сын, – отвлек его от раздумий голос Сильвана. – Прежде чем вы уйдете, я должен тебе кое-что сказать.

Дэйгис кивнул и пошел за отцом к замку. Он уже попрощался с ним, с Нелл и братьями, и теперь ему не терпелось уйти, чтобы больше не видеть слез, разрывающих ему сердце.

– Когда вернешься, сынок, ты должен рассказать Драстену о библиотеке.

Дэйгис недоуменно моргнул.

– Но ему и так будет о ней известно. Мы же снова ее открыли, и ты передашь это знание Иану, а он…

– Я этого не сделаю, – спокойно произнес Сильван.

– Но почему?

– Прошлой ночью я размышлял о возможных последствиях. Если МакКелтарам станет известно о библиотеке, это повлияет на ход событий последующих столетий. О ней необходимо забыть. Слишком рискованно открывать такой источник знаний будущим поколениям и думать, что это ничего не изменит. Я собираюсь запечатать ее этой же ночью и больше никогда туда не входить.

Дэйгис кивнул, осознав мудрость такого решения.

– Ты всегда был умным, отец. Сам я о такой возможности не подумал, но ты прав. Библиотека действительно может непредсказуемым образом повлиять на будущее.

«Хорошо, – неожиданно понял Дэйгис, – что мы с Хло не останемся здесь, в прошлом». Его отец умел прятать концы в воду, если таковые имелись. В этом на него можно было положиться.

Не в силах больше выносить затянувшееся прощание, Дэйгис направился в сторону Хло и камней.

– Сын, – тихо произнес Сильван полным муки голосом.

– Айе? – сказал Дэйгис, не оборачиваясь.

Последовала долгая пауза.

– Если бы я мог пойти с тобой, я сделал бы это. В такие моменты отец должен быть рядом с сыном. – Он сглотнул. – Сынок, – мягко сказал он. – Передай Драстену и Гвен, что я их люблю. Но знай, что большую часть моей любви ты сейчас уносишь с собой.

Снова молчание.

– Да, я знаю, что у хорошего отца не должно быть любимчиков, но, Дэйгис, ты всегда был моим любимым сыном.

Через несколько минут Дэйгис вернулся к центральному плоскому камню и принялся чертить последние символы. Тут он заметил, что Хло как-то странно на него смотрит. Ее глаза снова подернулись туманом слез, а нижняя губа слегка подрагивала.

Он не понимал, в чем тут дело, пока она не пригнула его голову и не сняла поцелуем слезинку с его щеки.

Когда Дэйгис открыл «белый мост», она бросилась в его объятия, сомкнула руки у него на шее и страстно поцеловала. Он закинул ее ноги себе на талию и крепко обнял. Затем началась борьба: его воля против разрушительного, изменчивого межпространственного хаоса. Дэйгису казалось, что если ему удастся пройти сквозь безумие «белого моста», не выпустив Хло из рук, то он сможет пройти через что угодно.

И он держался за нее изо всех сил.

– О-о-о-ох! – выдохнула Хло, когда они ударились о землю, все еще не разжимая объятий.

На ее губах играла улыбка – им все-таки удалось совершить переход и не отпустить друг друга! Она не знала, почему это для нее так важно, просто Хло считала это доказательством того, что теперь их не сможет разлучить никакая сила.

С низким стоном, похожим скорее на рычание животного, Дэйгис одним движением перекатился, подмяв ее под себя, и крепко прижался ртом к ее губам. Его тело было твердым как камень, он терся об нее бедрами, и у Хло мгновенно перехватило дыхание от страсти. От одного его взгляда она слабела от желания, но теперь, ощутив, как горячая напряженная плоть вжимается между ее ног, она буквально обезумела от страсти. Как всегда бывало в такие моменты, у Хло пересохло во рту и она задрожала с головы до ног, предвкушая все те сладкие вещи, которые он собирался с ней сделать. Все его прикосновения и ласки, все его необычные просьбы, которые ей так нравилось выполнять.